Одежда кондинских манси практически не отличается от одежды проживающего в этом районе русского населения. В некоторых семьях носят лишь отдельные виды традиционной зимней и домашней обуви, многие имеют вязаные рукавицы и носки с узорами, изредка надевают старинные украшения. У сибирских татар лишь люди старших: возрастов носят иногда платья на кокетке (считают их татарскими), женские нагрудники кукрякча, женские верхние штаны, жилеты (их называют камзолами), тюбетейки, ичиги, старинные браслеты, серьги и др. 5,7% опрошенных татар Тюменской области ответили, что у них сохраняются, традиционные черты одежды. Из опрошенных татар Омской области носят национальную верхнюю одежду 3,8%, национальную обувь 3,2 и национальные головные уборы 5,1%.
Н.А. Томилов. Основные тенденции этнокультурных процессов у коренных народов тоболо-иртышского региона на современном этапе
вторник, 24 июля 2012 г.
Народное декоративно-прикладное искусство Крайнего Севера и Дальнего Востока
Народное декоративно-прикладное искусство Крайнего Севера и Дальнего Востока тесно связано с традиционным бытовым укладом северных кочевников, оленеводов, охотников, рыбаков. Оно выросло из кочевого быта с его установлениями, обычаями, обрядами. Внешняя декоративная оснастка этого быта продолжала существовать в почти неизменном виде вплоть до 30-х гг. XX в.
С начала 30-х гг. быстро разворачивается процесс социально-экономических, политических и культурных перемен. Молодежь охотнее ориентируется на новое; старшее же поколение сохраняет приверженность к традиционному образу жизни, жилищу, одежде, к бытовым изделиям, сработанным руками их отцов и дедов.
Об этом свидетельствуют очевидцы и участники событий того времени. В контакте с известным ученым-этнографом А.А. Поповым, который занимался изучением национальной материальной культуры долган и нганасан, работала, на Севере комсомолка Амалия Хазанович. В своей книге, посвященной жизни нганасан, А. Хазанович неоднократно подчеркивает выразительность внешнего облика своих друзей: «Женщины представляли живописную картину. Искусно расшитые красной и черной отделкой парки, белые капоры, опушенные красивым мехом собак, делали нганасанок красивыми». Но тем не менее она старается доказать, что европейская одежда все-таки прогрессивнее, «культурнее».
С развитием государственной торговли на Крайнем Севере, с введением всеобщего школьного обучения, отрывом детей от кочевого образа жизни и обучением их в интернатах традиционная национальная меховая одежда северян уступила место европейской одежде, в основном фабричного производства. Примерно то же происходило с другими предметами материальной культуры. К сожалению, в тот период подчас значительно недооценивалась и не всегда понималась красота и самобытность сделанного руками народных мастеров, а к предметам быта традиционной материальной культуры народностей Севера не было отношения как к предметам искусства. Как свидетельство отсталости материальной и духовной культуры северных народностей рассматривали в те годы многое в жизни северян. И чем скорее уйдет из быта все старое, рассуждали многие, тем будет лучше. Такая чрезмерная ориентация на новые ценности и недооценка положительного опыта в традиционных культурах народностей Севера привела к тому, что уже в 50— 60-е гг. в национальных северных поседениях с трудом можно было найти людей, хранящих национальную одежду и предметы быта, тем более владеющих древним искусством изготовления одежды.
Н. И. Каплан. Традиции декоративно-прикладного искусства народностей Крайнего Севера, и Дальнего Востока
С начала 30-х гг. быстро разворачивается процесс социально-экономических, политических и культурных перемен. Молодежь охотнее ориентируется на новое; старшее же поколение сохраняет приверженность к традиционному образу жизни, жилищу, одежде, к бытовым изделиям, сработанным руками их отцов и дедов.
Об этом свидетельствуют очевидцы и участники событий того времени. В контакте с известным ученым-этнографом А.А. Поповым, который занимался изучением национальной материальной культуры долган и нганасан, работала, на Севере комсомолка Амалия Хазанович. В своей книге, посвященной жизни нганасан, А. Хазанович неоднократно подчеркивает выразительность внешнего облика своих друзей: «Женщины представляли живописную картину. Искусно расшитые красной и черной отделкой парки, белые капоры, опушенные красивым мехом собак, делали нганасанок красивыми». Но тем не менее она старается доказать, что европейская одежда все-таки прогрессивнее, «культурнее».
С развитием государственной торговли на Крайнем Севере, с введением всеобщего школьного обучения, отрывом детей от кочевого образа жизни и обучением их в интернатах традиционная национальная меховая одежда северян уступила место европейской одежде, в основном фабричного производства. Примерно то же происходило с другими предметами материальной культуры. К сожалению, в тот период подчас значительно недооценивалась и не всегда понималась красота и самобытность сделанного руками народных мастеров, а к предметам быта традиционной материальной культуры народностей Севера не было отношения как к предметам искусства. Как свидетельство отсталости материальной и духовной культуры северных народностей рассматривали в те годы многое в жизни северян. И чем скорее уйдет из быта все старое, рассуждали многие, тем будет лучше. Такая чрезмерная ориентация на новые ценности и недооценка положительного опыта в традиционных культурах народностей Севера привела к тому, что уже в 50— 60-е гг. в национальных северных поседениях с трудом можно было найти людей, хранящих национальную одежду и предметы быта, тем более владеющих древним искусством изготовления одежды.
Н. И. Каплан. Традиции декоративно-прикладного искусства народностей Крайнего Севера, и Дальнего Востока
Одежда кочевых народов Севера
Основным отличием архитектуры кочевого жилища от стационарного является исторически и географически сложившийся баланс комфорта между жилищем, одеждой и окружающей природной средой. При кочевом образе жизни функциональные сферы жилища (кстати сказать, и одежды) объединены относительно внешней природной среды, а при оседлом образе жизни они разграничены. В стационарной традиционной архитектуре основные требования человека удовлетворяет жилище. Одежда же является временной защитой и промежуточной средой между жилищем и внешней природной средой. Поэтому стационарное жилище как основная стабильная среда обитания человека автономно обеспечивает благоприятный микроклимат.
У кочевников функциональные взаимосвязи жилища и одежды, иные. Основные требования человека в этом плане удовлетворяется прежде всего одеждой, а жилище представляет собой важную, но временную среду: укрытие от дождя, снега, пурги. Специфика такого перераспределения функций между жилищем и одеждой такова, что одежда является как бы «первым домом». Особенности одежды северянина — оленевода или охотника — полностью отвечают требованиям комфорта, необходимого и в тундре, и в тайге.
Существует и некоторое морфологическое единство между одеждой и жилищем северянина. Это неудивительно, ведь мех и кожа, из которых шьются одежда, обувь, наружное и внутреннее оформление чума или яранги,— это продукты оленеводства и охоты, а внешний и внутренний декор чума традиционно указывал на социальное положение ее владельца, копировал цвет его одежды.
Д. Б. Пюрвеев. Традиционное и новое в архитектуре Севера.
У кочевников функциональные взаимосвязи жилища и одежды, иные. Основные требования человека в этом плане удовлетворяется прежде всего одеждой, а жилище представляет собой важную, но временную среду: укрытие от дождя, снега, пурги. Специфика такого перераспределения функций между жилищем и одеждой такова, что одежда является как бы «первым домом». Особенности одежды северянина — оленевода или охотника — полностью отвечают требованиям комфорта, необходимого и в тундре, и в тайге.
Существует и некоторое морфологическое единство между одеждой и жилищем северянина. Это неудивительно, ведь мех и кожа, из которых шьются одежда, обувь, наружное и внутреннее оформление чума или яранги,— это продукты оленеводства и охоты, а внешний и внутренний декор чума традиционно указывал на социальное положение ее владельца, копировал цвет его одежды.
Д. Б. Пюрвеев. Традиционное и новое в архитектуре Севера.
понедельник, 16 июля 2012 г.
Штаны
У народов Сибири с нижней поясной одеждой также был связан целый ряд представлений, - у ненцев, обувь и штаны, ассоциирующиеся с женским низом, считалась сакрально нечистыми. И хранились эти вещи в специальных меховых мешках недалеко от входа в жилище. Перевозили их во время перекочевки отдельно от всей прочей мужской и женской одежды на специальной нарте вместе с шестами от чума и железным очажным листом. Это обычай соблюдается и в настоящее время в тех семьях, которые ведут традиционный образ жизни. Нанайцы и ульчи верили, что женское белье (штаны с нагрудником) обладает способностью отпугивать диких животных: «Если медведю в лесу показать дилба - женские штаны, он убежит – стесняется». Также у нанайцев женские штаны использовались как атрибут магических действий, регулирующих рождение ребенка определенного пола. Женщины, желающие родить мальчика, к поясу штанов подвешивали специальный амулет, условно изображающий фаллический символ и имеющий форму деревянного диска с продетой сквозь него палочкой. Женские штаны выступали и как объект магического обмена: «одна из информантов, имевшая только мальчиков, поменялась в свое время штанами со своей племянницей, у которой были только девочки. Собеседница отмечала, что племяннице обмен «помог», а ей – нет», пишут исследователи.
В бурятской традиционной культуре отцовские штаны играли большое значение в родильной обрядности – в них заворачивали послед при захоронении, а также самого новорожденного. Вера в охранительную силу родительских вещей отмечена также у тюркоязычных народов, при этом «мужская поясная одежда вообще рассматривается как один из самых сильнодействующих оберегов». Как отмечал Н. А. Алексеев, «после родов телеуты перевязывали живот рожениц штанами мужа. Если новорожденный плакал, вертелся, на него клали штаны отца. То же самое делали, когда оставляли его одного дома».
http://museum.ru/N40561
В бурятской традиционной культуре отцовские штаны играли большое значение в родильной обрядности – в них заворачивали послед при захоронении, а также самого новорожденного. Вера в охранительную силу родительских вещей отмечена также у тюркоязычных народов, при этом «мужская поясная одежда вообще рассматривается как один из самых сильнодействующих оберегов». Как отмечал Н. А. Алексеев, «после родов телеуты перевязывали живот рожениц штанами мужа. Если новорожденный плакал, вертелся, на него клали штаны отца. То же самое делали, когда оставляли его одного дома».
http://museum.ru/N40561
Подписаться на:
Сообщения (Atom)